А я тебе сейчас, старая сука, морду разобью - сказал я. Не прокричал, а громко сказал.
Тот, кто смотрит на нас с небес, наверное потерял челюсть и вытаращил свои божественные глаза. Наверняка он обалдело произнёс: Аркаша, ты чё? Это ты? Ты сказал это женщине? Ты ... ?! Как ты мог?
Он, всезнающий, не увидел, что сказал эти ужасные слова не я, а некто другой, находящийся внутри меня.
Утро было солнечное, бабьелетнее. То, что небольшое недоразумение превратится в драму, никто не мог предположить, состояние природы к этому никак не располагало. Дедуля, вошедший в автобус вслед за мной и обилетивавшийся после меня, вдруг волнительно-громко сказал кондукторше: ой, ошибся я, это моей старухи проездной, перепутал!
Я оглянулся.
Седой сутулый человек держал в поднятой руке, как знамя, пенсионную книжку, призванную доказать, что он не молод, кондукторша держала в руке на отлёте(чтобы старик не дотянулся) пенсионерский проездной - цветастый чипированный пластик, "кредитка" , по советским стариковским меркам, нечто запредельно-передовое, страшноватое.
Ну, ошибся я, у нас с моей старухой эти проездные в одинаковых корочках лежат. Ну, простите, спутал.
Не отдам, - с начальственным восторгом вымолвила кондукторша, - при этом она продолжала слушать музыку в смартфоне через наушники. Было видно, что она давно хотела почувствовать себя руководителем и чтобы от неё кто-то зависел. Этот счастливый момент настал и она не собиралась упустить свой звёздный час.
- Я обязана изъять именной проездной, при попытке использовать его посторонним лицом, и сдать его руководству, теперь пойдёте получать свой проездной по адресу **** в кабинет номер семь.
Для нашего человека нет большей пытки, чем хождение по кабинетам и конторам, адрес пыточной конторы старик вообще не мог ухватить испуганным умом от чего ему стало ещё страшнее, а кондукторше ещё радостнее. Она как лесной зверь упивалась чужим страхом.
- Куда я пойду? Ну отдайте, пожалуйста, ну ошибся я, ну, вы что? - возопила жертва. Это превратило бюрократический "законнический" инстинкт мельчайшего временного начальника в рефлексы уголовника - мольбы о пощаде лишь приятно возбуждают его. Просить о снисхождении было бесполезно ... . Я это понял, а бедный старик - нет.
- Ну, хорошо, я заплачУ, не надо мне этого льготного билета, - сказал он и торопливо отсчитал мелочь из кошелька.
Автобус был полон но не сильно, сидячие места все заняты, стоящих почти нет, публика осторожно взглядывала на сцену и отводила свои многочисленные глаза.
- Вот, держите. Старик протянул деньги. Он не сомневался, что все люди смотрят на мир одинаково. Ему и в голову не могло прийти, что "начальница" суть вещей воспринимает иначе, чем он. ...
Кондукторша приняла плату, ... пропечатала на своём портативном принтере билет и отдала его жертве со словами:
- за проездным пойдёте в контору. Не отдам.
....
- Да вы что? Я же заплатил! Это нечестно! У меня давление! Вы что делаете? - эти вопли приятно щекотали у тиранши садистические струны её автобусной души.
- в газетах, в таких случаях (если они планетарного масштаба) пишут : ... происходит эскалация конфликта, в связи с этим международная общественность ... .
По тому, как тряслись руки старика, и по цвету кожи, было понятно, что давление у него, действительно скакнуло. Ему казалось, что сейчас происходит катастрофа и никакого пути никуда для него нет. Апоплексический удар, как говорили встарь, вот что вполне могло произойти сейчас с беднягой, так опрометчиво вошедшим в этот несчастливый для него автобус. Кондукторша, то ли не понимала этого, то ли понимала и получала от этого дополнительное удовольствие.
-Но это, действительно нечестно, девушка, - встрял я. Если заплачено, надо отдать этот чёртов проездной и делу конец. Пожалейте старика. Похоже, инсульт сейчас случится ...
- а меня кто пожалеет? - неожиданно выкрикнула она. Меня сейчас оштрафовали за это же! Мне кто заплатит? Меня кто пожалеет, кто? И так же резко успокоившись, деловым тоном объявила старику: попытка проезда по фальшивым документам. Разбираться будете в конторе.
Она, разумеется, не заплутала в правилах, она сама понимала, что подло крючкотвортвует; пенсионная книжка старика и именной проездной его старухи - это не использование фальшивого документа. Такая манипуляция терминами знакома нам по судебным битвам олигархов. А это всего лишь автобусная склока! Это было потрясающе - услышать такое же юридическое иезуитство из уст автобусной кондукторши, на какое способны лишь акулы юридических джунглей! Откуда это в ней взялось?
Старик опять стал обращать к своей истязательнице бессильные мольбы, я попытался уговорить её: понимаю, вас сейчас контролёры обидели. Сочувствую. Но получается, что вы решили отыграться на старике. Зачем? ...
Вы, конечно, помните сцену из "В джазе только девушки", когда главный но глуховатый мафиози отключает свой слуховой аппарат, чтобы не слышать противных звуков автоматного расстреливания обречённых сподвижников. Точно так же наша Кондукторша засунула себе в уши свой смартфон, чтобы мы не досаждали ей своей бестолковой болтовнёй. Она отвалила в другой конец автобуса с нарочитой деловитостью выполнять свои функции.
Старик продолжал кричать. Я пытался успокоить его. Куда пойдёт дело и чем всё закончится было непонятно. То ли попробовать уговорить старика смириться с неизбежным и нацелить его на поход в контору, то ли попытаться вразумить тираншу в наушниках? Может, ему сейчас станет совсем плохо? А если попробовать как-то нажать на неё? .... Плюнуть и не участвовать?
И тут произошло то, чего кондукторша, эта безраздельная автобусная властительница, не могла ожидать. До сих пор молчавшие человеки стали подавать голоса. То тут то там стало раздаваться: ну отдайте .. чего вы в самом деле? ... смотрите, ему правда плохо ... он заплатил, это нечестно ...
- отстаньте, - от всех разом отмахнулась кондукторша. Я сказала: в контору! По адресу *****. Кабинет №7! ВСЁ!
Она не догадывалась, что её железное "всё" - перестаёт быть железным.
Пассажиры, позабыв своё место, всё настойчивее лезли туда, куда их не просят. Эти непонятно кто, стали заявлять о себе всё громче и количество правдоискателей вдруг резко возросло. Как я заметил, вякали, в основном, женщины бальзаковского возраста и один мужик в камуфляже лет 35-40. Молодые люди и мужчины зыркали то на старика, то на орущих, то на кондукторшу, ... и спешно утыкали глаза в смартфоны и планшеты. Участие в "трамвайном" конфлике казалось им стрёмным.
Однако, количество вопящих и градус их гнева возрос до такого уровня, что владычица автобусных билетов и перевозимых граждан, ... внезапно ...
.... обратилась в бегство! Она величественно прошествовала в кабину шофёра и закрылась, как в начальственном кабинете. Но это было именно бегство! Старик же понял это как утрату надежды на благополучный исход ... но, несмотря на отчаяние, поплёлся за ней. Он что-то бормотал возле стеклянной стены, в спину отвернувшейся ото всех Тирнички ...
И тут внутри меня проснулся кто-то другой. Он иногда появляется, я с удивлением смотрю на то, как он управляет моим телом, чувствами и мыслями, и ничего не могу поделать с ним. А потом он уменьшается до размеров ничего и опять прячется где-то внутри меня.
Управляемый ИМ, я подошёл к шофёрской кабине и ..
стал колотить кулаком в стекло со словами:
А я тебе сейчас, старая сука, морду разобью! - громко произнёс кто-то другой; не заорал, а твёрдо громко сказал, только чтобы было слышно в шофёрском кабинете.
Всё это делал ОН! Но окружающие и даже сам господь, подумали, что это был Я.
Слова эти - бессовестное враньё! Тиранша была молодая! Никакая она не старая! К тому же, ОН грубо нарушил главное правило конфликтования - я, по его велению, высказал угрозу, которую не смогу реализовать. Угрожать можно только тем, что ты сейчас способен сделать. Не можешь - не болтай! Ну, не буду же я, в самом деле, бить по роже эту кондукторшу, даже если мною руководит ОН!
Старик стоял рядом со мной и трясся, я попытался успокоить его тем, что ситуация противная, но не стоит того, чтобы сильно волноваться. А что же мне делать? - с детской беспомощностью и отчаянием пробормотал он. Мне 77 лет, я разве заслужил такое обращение? Чувствовалось, что когда-то это был крепкий мужчина.
И тут шофёр нажал на тормоза. И было не ясно, собирается ли он сейчас вступить со мной в поединок или просто ждёт, пока всё само собой успокоиться. Веса в нём где-то 95 или сто кило, похоже, на полголовы выше меня, никаких шансов на победу у меня нет. Если выйдет - хана мне. Опоздаю на работу. Или вообще не приду. Пропадёт детский праздник, и виноват буду только я!
И вдруг ...
... ОН, который внутри меня, стал колотить моей рукой в стекло ещё сильнее, и орать моим голосом: отдай старику его проездной, гадина! ...
... а народные массы заорали что есть мочи: отдай!!! , верни ему проездной!!!
Автобус стоял. Водила глядел на меня в зеркало ...
... не оборачиваясь, барственным жестом, Тиранесса протянула весело раскрашенный кусок пластика из своего кабинета в народное пространство. Я выхватил это платёжное чудо из кондукторской руки и передал старику.
Автобус тронулся и мы двинулись вперёд.
ОН скукожился, обратился в невидимую точку, словно его не было. Я опять стал собой.
Спасибо, спасибо тебе, - сказал трудовой ветеран и пожал мне руку. Ладонь его была ледяной. Всё хорошо, что хорошо кончается, это не мне спасибо, а народу, если бы не они, - сказал я, чтобы хоть что-то сказать. Ему сейчас требовалось Слово и Прикосновение.
Стало тихо, как бывает по окончании битвы. Граждане, вошедшие на следующей остановке, даже не догадались, что только что тут отгремела "трамвайная" склока, которая лишь чудом не завершилась боевыми потерями и увенчавшаяся победой Народа над Тираном. За автобусным окном проплывала золотая осень.
Тот, кто смотрит на нас с небес, наверное потерял челюсть и вытаращил свои божественные глаза. Наверняка он обалдело произнёс: Аркаша, ты чё? Это ты? Ты сказал это женщине? Ты ... ?! Как ты мог?
Он, всезнающий, не увидел, что сказал эти ужасные слова не я, а некто другой, находящийся внутри меня.
Утро было солнечное, бабьелетнее. То, что небольшое недоразумение превратится в драму, никто не мог предположить, состояние природы к этому никак не располагало. Дедуля, вошедший в автобус вслед за мной и обилетивавшийся после меня, вдруг волнительно-громко сказал кондукторше: ой, ошибся я, это моей старухи проездной, перепутал!
Я оглянулся.
Седой сутулый человек держал в поднятой руке, как знамя, пенсионную книжку, призванную доказать, что он не молод, кондукторша держала в руке на отлёте(чтобы старик не дотянулся) пенсионерский проездной - цветастый чипированный пластик, "кредитка" , по советским стариковским меркам, нечто запредельно-передовое, страшноватое.
Ну, ошибся я, у нас с моей старухой эти проездные в одинаковых корочках лежат. Ну, простите, спутал.
Не отдам, - с начальственным восторгом вымолвила кондукторша, - при этом она продолжала слушать музыку в смартфоне через наушники. Было видно, что она давно хотела почувствовать себя руководителем и чтобы от неё кто-то зависел. Этот счастливый момент настал и она не собиралась упустить свой звёздный час.
- Я обязана изъять именной проездной, при попытке использовать его посторонним лицом, и сдать его руководству, теперь пойдёте получать свой проездной по адресу **** в кабинет номер семь.
Для нашего человека нет большей пытки, чем хождение по кабинетам и конторам, адрес пыточной конторы старик вообще не мог ухватить испуганным умом от чего ему стало ещё страшнее, а кондукторше ещё радостнее. Она как лесной зверь упивалась чужим страхом.
- Куда я пойду? Ну отдайте, пожалуйста, ну ошибся я, ну, вы что? - возопила жертва. Это превратило бюрократический "законнический" инстинкт мельчайшего временного начальника в рефлексы уголовника - мольбы о пощаде лишь приятно возбуждают его. Просить о снисхождении было бесполезно ... . Я это понял, а бедный старик - нет.
- Ну, хорошо, я заплачУ, не надо мне этого льготного билета, - сказал он и торопливо отсчитал мелочь из кошелька.
Автобус был полон но не сильно, сидячие места все заняты, стоящих почти нет, публика осторожно взглядывала на сцену и отводила свои многочисленные глаза.
- Вот, держите. Старик протянул деньги. Он не сомневался, что все люди смотрят на мир одинаково. Ему и в голову не могло прийти, что "начальница" суть вещей воспринимает иначе, чем он. ...
Кондукторша приняла плату, ... пропечатала на своём портативном принтере билет и отдала его жертве со словами:
- за проездным пойдёте в контору. Не отдам.
....
- Да вы что? Я же заплатил! Это нечестно! У меня давление! Вы что делаете? - эти вопли приятно щекотали у тиранши садистические струны её автобусной души.
- в газетах, в таких случаях (если они планетарного масштаба) пишут : ... происходит эскалация конфликта, в связи с этим международная общественность ... .
По тому, как тряслись руки старика, и по цвету кожи, было понятно, что давление у него, действительно скакнуло. Ему казалось, что сейчас происходит катастрофа и никакого пути никуда для него нет. Апоплексический удар, как говорили встарь, вот что вполне могло произойти сейчас с беднягой, так опрометчиво вошедшим в этот несчастливый для него автобус. Кондукторша, то ли не понимала этого, то ли понимала и получала от этого дополнительное удовольствие.
-Но это, действительно нечестно, девушка, - встрял я. Если заплачено, надо отдать этот чёртов проездной и делу конец. Пожалейте старика. Похоже, инсульт сейчас случится ...
- а меня кто пожалеет? - неожиданно выкрикнула она. Меня сейчас оштрафовали за это же! Мне кто заплатит? Меня кто пожалеет, кто? И так же резко успокоившись, деловым тоном объявила старику: попытка проезда по фальшивым документам. Разбираться будете в конторе.
Она, разумеется, не заплутала в правилах, она сама понимала, что подло крючкотвортвует; пенсионная книжка старика и именной проездной его старухи - это не использование фальшивого документа. Такая манипуляция терминами знакома нам по судебным битвам олигархов. А это всего лишь автобусная склока! Это было потрясающе - услышать такое же юридическое иезуитство из уст автобусной кондукторши, на какое способны лишь акулы юридических джунглей! Откуда это в ней взялось?
Старик опять стал обращать к своей истязательнице бессильные мольбы, я попытался уговорить её: понимаю, вас сейчас контролёры обидели. Сочувствую. Но получается, что вы решили отыграться на старике. Зачем? ...
Вы, конечно, помните сцену из "В джазе только девушки", когда главный но глуховатый мафиози отключает свой слуховой аппарат, чтобы не слышать противных звуков автоматного расстреливания обречённых сподвижников. Точно так же наша Кондукторша засунула себе в уши свой смартфон, чтобы мы не досаждали ей своей бестолковой болтовнёй. Она отвалила в другой конец автобуса с нарочитой деловитостью выполнять свои функции.
Старик продолжал кричать. Я пытался успокоить его. Куда пойдёт дело и чем всё закончится было непонятно. То ли попробовать уговорить старика смириться с неизбежным и нацелить его на поход в контору, то ли попытаться вразумить тираншу в наушниках? Может, ему сейчас станет совсем плохо? А если попробовать как-то нажать на неё? .... Плюнуть и не участвовать?
И тут произошло то, чего кондукторша, эта безраздельная автобусная властительница, не могла ожидать. До сих пор молчавшие человеки стали подавать голоса. То тут то там стало раздаваться: ну отдайте .. чего вы в самом деле? ... смотрите, ему правда плохо ... он заплатил, это нечестно ...
- отстаньте, - от всех разом отмахнулась кондукторша. Я сказала: в контору! По адресу *****. Кабинет №7! ВСЁ!
Она не догадывалась, что её железное "всё" - перестаёт быть железным.
Пассажиры, позабыв своё место, всё настойчивее лезли туда, куда их не просят. Эти непонятно кто, стали заявлять о себе всё громче и количество правдоискателей вдруг резко возросло. Как я заметил, вякали, в основном, женщины бальзаковского возраста и один мужик в камуфляже лет 35-40. Молодые люди и мужчины зыркали то на старика, то на орущих, то на кондукторшу, ... и спешно утыкали глаза в смартфоны и планшеты. Участие в "трамвайном" конфлике казалось им стрёмным.
Однако, количество вопящих и градус их гнева возрос до такого уровня, что владычица автобусных билетов и перевозимых граждан, ... внезапно ...
.... обратилась в бегство! Она величественно прошествовала в кабину шофёра и закрылась, как в начальственном кабинете. Но это было именно бегство! Старик же понял это как утрату надежды на благополучный исход ... но, несмотря на отчаяние, поплёлся за ней. Он что-то бормотал возле стеклянной стены, в спину отвернувшейся ото всех Тирнички ...
И тут внутри меня проснулся кто-то другой. Он иногда появляется, я с удивлением смотрю на то, как он управляет моим телом, чувствами и мыслями, и ничего не могу поделать с ним. А потом он уменьшается до размеров ничего и опять прячется где-то внутри меня.
Управляемый ИМ, я подошёл к шофёрской кабине и ..
стал колотить кулаком в стекло со словами:
А я тебе сейчас, старая сука, морду разобью! - громко произнёс кто-то другой; не заорал, а твёрдо громко сказал, только чтобы было слышно в шофёрском кабинете.
Всё это делал ОН! Но окружающие и даже сам господь, подумали, что это был Я.
Слова эти - бессовестное враньё! Тиранша была молодая! Никакая она не старая! К тому же, ОН грубо нарушил главное правило конфликтования - я, по его велению, высказал угрозу, которую не смогу реализовать. Угрожать можно только тем, что ты сейчас способен сделать. Не можешь - не болтай! Ну, не буду же я, в самом деле, бить по роже эту кондукторшу, даже если мною руководит ОН!
Старик стоял рядом со мной и трясся, я попытался успокоить его тем, что ситуация противная, но не стоит того, чтобы сильно волноваться. А что же мне делать? - с детской беспомощностью и отчаянием пробормотал он. Мне 77 лет, я разве заслужил такое обращение? Чувствовалось, что когда-то это был крепкий мужчина.
И тут шофёр нажал на тормоза. И было не ясно, собирается ли он сейчас вступить со мной в поединок или просто ждёт, пока всё само собой успокоиться. Веса в нём где-то 95 или сто кило, похоже, на полголовы выше меня, никаких шансов на победу у меня нет. Если выйдет - хана мне. Опоздаю на работу. Или вообще не приду. Пропадёт детский праздник, и виноват буду только я!
И вдруг ...
... ОН, который внутри меня, стал колотить моей рукой в стекло ещё сильнее, и орать моим голосом: отдай старику его проездной, гадина! ...
... а народные массы заорали что есть мочи: отдай!!! , верни ему проездной!!!
Автобус стоял. Водила глядел на меня в зеркало ...
... не оборачиваясь, барственным жестом, Тиранесса протянула весело раскрашенный кусок пластика из своего кабинета в народное пространство. Я выхватил это платёжное чудо из кондукторской руки и передал старику.
Автобус тронулся и мы двинулись вперёд.
ОН скукожился, обратился в невидимую точку, словно его не было. Я опять стал собой.
Спасибо, спасибо тебе, - сказал трудовой ветеран и пожал мне руку. Ладонь его была ледяной. Всё хорошо, что хорошо кончается, это не мне спасибо, а народу, если бы не они, - сказал я, чтобы хоть что-то сказать. Ему сейчас требовалось Слово и Прикосновение.
Стало тихо, как бывает по окончании битвы. Граждане, вошедшие на следующей остановке, даже не догадались, что только что тут отгремела "трамвайная" склока, которая лишь чудом не завершилась боевыми потерями и увенчавшаяся победой Народа над Тираном. За автобусным окном проплывала золотая осень.
Комментариев нет:
Отправить комментарий