Сегодняшний день - 24 мая 2013г - войдёт в историю как день, когда по всей стране пробежала тектоническая судорога. Учёные мужи говорят, что землетрясение произошло где-то на непостижимой глубине, под морским дном, где-то, примерно, в районе Японии, и от этого тектоническая конвульсия прошла по всем нашим бескрайним просторам, и докатилась, аж, до самой Москвы, до Санкт - Петербурга. Да что там, до Европы! О как! Журналисты говорят, многие почуствовали движение земли, испугались. Из домов повыбегали.
Правда, я её не почувствовал.
Но впечатления сегодня, тем не менее, получил.
Иду, значит, ясным днём, шагаю по делам. Прохожу мимо школы.
Встал на светофоре, жду зелёный.
Из школы выбегают две девчушки первоклассницы. Отучились первый год, последние учебные денёчки перед первыми в жизни летними каникулами. Белые фартучки, белые бантики - девчёнки как с советской открытки. Зайки. Солнышки.
Девчушки нагоняют меня, останавливаются рядом. Ждём, когда иссякнет автомобильный поток.
- Они там совсем ох*ели! - громко, с чувством, говорит своей подружке одна девчушка, явно, продолжая обсуждение своих первоклассных проблем.
- Ага,точно, что оху*ли, - соглашается ангельским голоском вторая зайка.
Не новость, что в жизни нашей давно произошёл некий тектонический сдвиг, и дети теперь разговаривают языком бомжатника, не стесняясь никого. И все с этим новым состоянием родного языка смирились. Если будешь пытаться призвать к порядку распустившуюся молодёжь, то на другие дела времени не останется. Но тут, когда два ангелочка, вот так, рядом стобой ... просто молча стоять было невыносимо. Пришлось подать голос.
- Девочки! Это нехорошее слово, его могут говорить только старые пьяные дяденьки, а девочкам его нельзя говорить.
Девочки не переспросили, какое слово мне пришлось не по вкусу. Они всё прекрасно знали...
- нам всё можно, дяденька, - отфутболила самая борзая зайки.
И ещё она что-то лепетал мне вслед, своим младенческим голоском, но втягиваться в дискуссию в этой ситуации было глупо, я устремился по своим делам, наглые ангелочки остались позади.
--------
Вечером, когда я возвращался домой, то, на уже пустой, автобусной остановке, увидел юную бомжиху. Ей было лет 16-17, она, как положено у бомжей, несмотря на жару, была одета в дутое зимнее пальто, у ног её стояли грязные пакеты с каким-то бомжовым имуществом.
Юные бомжи - это новое явление. Минувшей зимой произошла какая-то подвижка в общественной жизни. Если до сих пор бездомно прозябали люди без определённого возраста и пола, не вписавшиеся в рынок, то этй весной на улицы откуда-то высыпали совсем молодые, даже, юные бомжи. Одно из таких новшеств сейчас сидело передо мной на скамеечке. Девушка - бомжиха. Она самозабвенно вылизывала мороженку. Мы упёрлись взглядами друг в друга на пару секунд. В её глазах читался вопрос: "чё смотрит этот мужик? Все отводят взгляд, когда я попадаю в их поле зрения , а этот странный. Чё-то уставился."
Я прошёл мимо.
Она осталась наедине со своей неприкаянностью, а я направился домой, к семье, к компьютеру.
Чувствовалась, что бомжиха изучающе смотрит мне в спину.
Сколько их всего, бездомных и ненужных, потерявших себя, сколько их наберётся по всей стране? Никто не знает.
Сколько их - больших и малых, потерявших понимание того, что такое Хорошо и что такое Плохо? Их много - потерявших и потерявшихся. Сколько их, горемычных, точно - не знает никто из людей.
Если бы можно было спросить у сейсмической волны, которая пробежала по нашей необъятной Державе и всё за несколько минут увидела, прочувствовала и поняла своей спиной! Она всё знает!
Но не скажет она о нашей растерянности и потерянности. Нам самим необходимо всё почуять и понять.
Вот такая тектоника.
Правда, я её не почувствовал.
Но впечатления сегодня, тем не менее, получил.
Иду, значит, ясным днём, шагаю по делам. Прохожу мимо школы.
Встал на светофоре, жду зелёный.
Из школы выбегают две девчушки первоклассницы. Отучились первый год, последние учебные денёчки перед первыми в жизни летними каникулами. Белые фартучки, белые бантики - девчёнки как с советской открытки. Зайки. Солнышки.
Девчушки нагоняют меня, останавливаются рядом. Ждём, когда иссякнет автомобильный поток.
- Они там совсем ох*ели! - громко, с чувством, говорит своей подружке одна девчушка, явно, продолжая обсуждение своих первоклассных проблем.
- Ага,точно, что оху*ли, - соглашается ангельским голоском вторая зайка.
Не новость, что в жизни нашей давно произошёл некий тектонический сдвиг, и дети теперь разговаривают языком бомжатника, не стесняясь никого. И все с этим новым состоянием родного языка смирились. Если будешь пытаться призвать к порядку распустившуюся молодёжь, то на другие дела времени не останется. Но тут, когда два ангелочка, вот так, рядом стобой ... просто молча стоять было невыносимо. Пришлось подать голос.
- Девочки! Это нехорошее слово, его могут говорить только старые пьяные дяденьки, а девочкам его нельзя говорить.
Девочки не переспросили, какое слово мне пришлось не по вкусу. Они всё прекрасно знали...
- нам всё можно, дяденька, - отфутболила самая борзая зайки.
И ещё она что-то лепетал мне вслед, своим младенческим голоском, но втягиваться в дискуссию в этой ситуации было глупо, я устремился по своим делам, наглые ангелочки остались позади.
--------
Вечером, когда я возвращался домой, то, на уже пустой, автобусной остановке, увидел юную бомжиху. Ей было лет 16-17, она, как положено у бомжей, несмотря на жару, была одета в дутое зимнее пальто, у ног её стояли грязные пакеты с каким-то бомжовым имуществом.
Юные бомжи - это новое явление. Минувшей зимой произошла какая-то подвижка в общественной жизни. Если до сих пор бездомно прозябали люди без определённого возраста и пола, не вписавшиеся в рынок, то этй весной на улицы откуда-то высыпали совсем молодые, даже, юные бомжи. Одно из таких новшеств сейчас сидело передо мной на скамеечке. Девушка - бомжиха. Она самозабвенно вылизывала мороженку. Мы упёрлись взглядами друг в друга на пару секунд. В её глазах читался вопрос: "чё смотрит этот мужик? Все отводят взгляд, когда я попадаю в их поле зрения , а этот странный. Чё-то уставился."
Я прошёл мимо.
Она осталась наедине со своей неприкаянностью, а я направился домой, к семье, к компьютеру.
Чувствовалась, что бомжиха изучающе смотрит мне в спину.
Сколько их всего, бездомных и ненужных, потерявших себя, сколько их наберётся по всей стране? Никто не знает.
Сколько их - больших и малых, потерявших понимание того, что такое Хорошо и что такое Плохо? Их много - потерявших и потерявшихся. Сколько их, горемычных, точно - не знает никто из людей.
Если бы можно было спросить у сейсмической волны, которая пробежала по нашей необъятной Державе и всё за несколько минут увидела, прочувствовала и поняла своей спиной! Она всё знает!
Но не скажет она о нашей растерянности и потерянности. Нам самим необходимо всё почуять и понять.
Вот такая тектоника.
